Фрагмент статьи Раиса Сулейманова "Травля неугодных религиоведов в России: о конференции «Религия и насилие» в Казани".
Вот уже более года в среде российских религиоведов идет обсуждение «дела Ларисы Астаховой», заведующей кафедрой религиоведения Казанского федерального университета, религиоведческая экспертиза которой легла в основу судебного решения о ликвидации Саентологической церкви Москвы. В ответ на это на Астахову обрушился гнев тех религиоведов, кто выступает с позиции неприкосновенности новых религиозных движений, считая, что религиовед обязан быть в роли их адвокатов. Те же, кто не согласился с такой позицией, столкнулись с таким явлением как академическое насилие и давление.
Со страниц СМИ и социальных сетей эта история стала осмысливаться и на научных мероприятиях, одним из которых стала международная научно-практическая конференция «Религия и насилие», прошедшая 29 октября 2016 года в Казани.
Организатором мероприятия выступила кафедра религиоведения Казанского федерального университета при поддержке Русского религиоведческого общества. Сама конференция проходила в формате трех круглых столов. Всего было более 120 участников мероприятия.
[...]
История «кейса Ларисы Астаховой» начинается с 2013 года, когда стартовал судебный процесс вокруг Саентологической церкви Москвы (СЦМ). 21 августа 2013 года Московский городской суд подтвердил законность вынесенного Минюстом РФ предупреждения СЦМ о несоответствии ее деятельности указанным в уставе требованиям ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»: в уставе не содержится указания на организационно-правовую форму и вероисповедание, а также деятельность СЦМ осуществляется за пределами территории Москвы. Также оказалось, что слово «саентология» является зарегистрированным товарным знаком, принадлежащем «Центру религиозной технологии», находящемуся в США.
Саентологи в 2014 году подали на Минюст РФ в Измайловский районный суд г. Москвы. Минюст РФ предоставил свою религиоведческую экспертизу, выполненную в том числе заведующим кафедрой философии религии и религиоведения МГУ имени М.В. Ломоносова Игорем Яблоковым. СЦМ со своей стороны представили экспертизы других религиоведов (Екатерина Элбакян, Игорь Кантеров, Николай Шабуров, Михаил Смирнов, Сергей Иваненко и др.). Чтобы быть объективным, Измайловский районный суд г. Москвы решил запросить еще одну экспертизу, для чего обратился в АНО «Казанский межрегиональный центр экспертиз», где религиоведческую экспертизу поручили делать Ларисе Астаховой, заведующей кафедре религиоведения Казанского федерального университета. Согласно ее религиоведческой экспертизе доказывалось, что деятельность организации носила социальный характер, а признаки религиозной организации не подтверждались сущностным анализом. Основной вывод касался факта нарушения со стороны СЦМ законов РФ, конституционных прав граждан РФ, в частности, нарушения свободы вероисповедания. Получалось так, что экспертиза Астаховой подтверждала позицию Минюста РФ.
1 июля 2015 года в итоге Измайловский районный суд г. Москвы отклонил жалобу СЦМ к Минюсту РФ. В итоге 23 ноября 2015 года Московский городской суд по иску Минюста РФ принимает решение о ликвидации СЦМ.
Тут-то и начинается в отношении Ларисы Астаховой то, что называется профессиональная диффамация – распространение информации с целью унижения и опорочевания специалиста с признанием его некомпетентности.
Позиция Астаховой как религиоведа вызвала ярость не только в среде Саентологической церкви Москвы, но и на Астахову обрушился гнев со стороны тех российских религиоведов, которые вступились за саентологов. В СМИ, социальных сетях и блогах в Интернете началась откровенная травля и порой глумление над профессиональными и даже личными качествами Астаховой. Ее обвиняют в ангажированности на том основании, что что она: а) жена православного священника, т.е., дескать, православные не любят саентологов; б) профессиональна некомпетентна как религиовед, потому что знакома с Александром Дворкиным и придерживается его концепции сектоведения; в) писала экспертизу из желания следовать «генеральной линии» политики государственных органов России, направленной на дискриминацию религиозных меньшинств.
Диффамация Ларисы Астаховой идет в блогах ЖЖ (в частности, Тимура Нечаева и Владимира Морозова; непонятно, имеют ли они отношения к религиоведению), социальных сетях (особенно в группах «Социология религии» и «Религио-ведение: вчера и сегодня» в Facebook), на сайте информационно-аналитического центра «Сова», научном журнале «Религиоведение», ответственным секретарем редколлегии которого является уже упомянутая Екатерина Элбакян. Профессиональное сообщество религиоведов стало к 2016 году организационно разделяться на два лагеря. Получилось так, что те, кто участвовал в травле Астаховой, находились в «Ассоциации российских религиоведческих центров» – незарегистрированной организации, которая позиционирует себя выступающей от имени всех российских религиоведов (до сих пор непонятно, как в нее можно вступить: члены ее Управляющего совета (Екатерина Элбакян, Вильям Шмидт) так и нигде не ответили, как стать членом Ассоциации; фактически это закрытая организация «для избранных»). Другая профессиональная ассоциация религиоведов – «Русское религиоведческое общество» - начала формироваться с 2015 года, была официальна зарегистрирована в 2016 году, имеет прозрачный и четкий порядок вступления в ее ряды: в нее вступили в том числе и те религиоведы, которые в период травли Астаховой ее поддержали (включая Ларису Астахову). Организационное разделение профессионального сообщества религиоведов России на два лагеря происходило и ранее, но значительно усугубилось на фоне «дела Ларисы Астаховой», ставшей «лакмусовой бумажкой» для профессионально занимающихся религиоведением, в вопросах этики, допустимой методологии и приоритетов.
29 июня 2016 года Верховный суд РФ оставил в силе решение Московского городского суда о ликвидации Саентологической церкви Москвы. Однако диффамации в отношении Астаховой начинает набирать обороты, все больше напоминая характер мести за ее религиоведческую экспертизу. 21 июля 2016 года в Диссертационный совет Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина, в котором в 2013 году Лариса Астахова защитила свою докторскую диссертацию на тему «Динамика современных религиозных практик в структурах повседневности», поступает заявление некой Екатерины Кораблевой о лишении Астаховой ученой степени доктора наук. Это заявление поддерживается профессором Екатериной Элбакян, принимавшей участие в диффамации Астаховой: Элбакян, которая была оппонентом при защите докторской диссертации Астаховой в 2013 году и дала тогда положительный отзыв, теперь направляет в Диссовет ЛГУ им. А.С. Пушкина заявление с просьбой признать ее отзыв недействительным.
По мнению Сулейманова, «кейс Ларисы Астаховой» раскрыл и ярко продемонстрировал такое явление как академическое насилие. Под академическим насилием понимается осознанная травля специалиста со стороны некоторых его коллег, продиктованная идеологическими расхождениями во взглядах или материальной заинтересованностью со стороны оппонентов подвергаемого диффамации специалиста. Не секрет, что среди российских религиоведов имеются такие, которые выступают в роли адвокатов тех или иных религиозных организаций небескорыстно: им оплачивают поездки в зарубежные страны на мероприятия, которые проводятся этими организациями, с целью, чтобы они в дальнейшем становились их апологетами, а всех, кто из их коллег, пытается без апологетики рассмотреть деятельность религиозных организаций, они подвергают остракизму. «"Дело Ларисы Астаховой” просто выявило это весьма открыто и явно: часть очень статусных и влиятельных религиоведов, обладающих академической властью, пытаются установить идеологическое единомыслие в своей профессиональной среде по отношению к религиозным меньшинствам; фактически религиоведов хотят принудить быть в роли вечных апологетов религиозных меньшинств и их постоянных адвокатов», - сформулировал Раис Сулейманов свое видение этой ситуации.
Особенно удивляет позиция профессора двух вузов Российской академии народного хозяйства и государственной службы и Российского православного университета Вильяма Шмидта, который год назад неожиданно для всех принялся с удивительной дотошностью и мелочностью затаптывать свою коллегу Ларису Астахову. Поначалу было непонятно, зачем профессор Российского православного университета участвует в травле религиоведа, подготовившего религиоведческую экспертизу, по которой Саентологическую церковь Москвы ликвидируют. А потом выяснилось, что он недавно съездил на празднование юбилея Международной ассоциации саентологов в Лондон. Спрашивается: а за чей счет? Все помнят, что написавший апологетическую книгу про Свидетелей Иеговы «О людях, никогда не расстающихся с Библией» (1999) религиовед Сергей Иваненко не скрывал, что ездил за счет «Свидетелей Иеговы» в США в их Всемирный управленческий центр в Нью-Йорке, они оплачивали ему поездку, итогом которой и стала эта и другие книги, написанные Иваненко про иеговистов. Неужели, что и в случае с Вильямом Шмидтом его соучастие в травле Ларисы Астаховой основано на определенной заинтересованности, которую он может ожидать от саентологов?
«У меня и у некоторых других религиоведов создается ощущение, что травля Ларисы Астаховой была затеяна не только ради желания отомстить ей за то, что она написала экспертизу в отношении Саентологической церкви Москвы, которая подтвердила позицию Министерства юстиции РФ, требовавшего в суде ликвидации этой организации, но также с целью уничтожить региональные религиоведческие центры, которые постепенно становятся сильными, мощными, влиятельными, что, естественно, вызывает ревность у некоторых религиоведов в Москве и Санкт-Петербурге, стремящихся, и неоднократно высказывающихся о необходимости монополии в религиоведческом образовании», - высказал свое мнение Раис Сулейманов, добавив, что если академическое насилие в отношении Астаховой достигнет цели и ее «сломают», то тогда можно будет добиться и ликвидации (оптимизации) кафедры религиоведения в Казанском федеральном университете, а вслед за этим начнется постепенная «зачистка» религиоведческих центров в регионах или их «ампутация». Например, лишат регионы аспирантуры по философии религии или религиоведению, сконцентрировав это все только в Москве и Санкт-Петербурге.
Сулейманов считает, что противостоять академическому насилию можно только путем солидарности с коллегой, которого подвергают травле: «Когда твой коллега в беде, занимать позицию стороннего наблюдателя недопустимо». При этом действенным инструментом в помощи подвергаемому диффамации товарищу по науке должна быть максимальная публичная огласка (в первую очередь, в СМИ): позиция «давайте не выносить сор из избы» глубоко ошибочна, потому что кулуарщина и междусобойничание не помогает коллеге и не останавливает саму травлю. «В "деле Ларисы Астаховой” я увидел психологию поведения некоторых российских религиоведов: они искренне сочувствуют Астаховой, прекрасно видят, что ее уничижительно, до неприличия унижают, в душе или при личном общении сопереживают, но бояться открыто выступить в ее поддержку, потому что тогда на них может обрушиться гнев тех крупных фигур отечественного религиоведения, которые могут с помощью своей академической власти им поломать или навредить в их карьере», - высказал Сулейманов свое соображение по этому поводу, добавив, что заступиться и помочь своему коллеге, оказавшегося в качестве мишени для травли, требует определенной смелости. Он привел в качестве примера использование субъектами травли своей академической власти препятствование при защите диссертации: например, захотите Вы защитить диссертации, а те, кто обладает академической властью, специально не дадут вам хорошего отзыва, помешают при защите, всячески навредят с помощью иных способов только за то, что ты посмел поддержать объекта травли. Фактически это шантаж в условиях академической деспотии. И многие религиоведы бояться поддерживать Астахову: им проще присоединиться к травле или, чтобы не участвовать в этом, отойти в сторонку, промолчать.
После выступления Раиса Сулейманова началась дискуссия и обсуждение поднятой темы. Выяснилось, что оказывается многим студентам, учащимся на отделении религиоведения в Казанском федеральном университете, приходилось получать негативные отклики в Интернете на свою заведующую кафедрой религиоведения Ларису Астахову. Т.е. студентов тоже хотели подключить к травле своего преподавателя, стремились подорвать авторитет преподавателя в глазах учащихся. Приводился такой случай, что к Астаховой подходила одна из студенток, которая показывала ей перепост в сообществе «Типичный теолог» в социальных сетях, где перепубликацию ссылку на какой-то диффамационный материал про Астахову, и студентка спросила: «Кому Вы перешли дорогу?»
Лариса Астахова тоже выступила с комментариями по поводу доклада: «Это очень сложно, когда любое мое выступление в СМИ по этой истории, воспринимается как оправдание или как попытка кому-то что-то доказать. Именно поэтому достаточно долгое время я практически нигде не выступала и не комментировала в СМИ (если не считать интервью информационному агентству «REGNUM»). Единственное, я показывала в социальных сетях, что я в курсе этого процесса [травли], но в принципе старалась открыто не комментировать. Однако даже это мое молчание было прокомментировано как капитуляция (дескать, «Ага, она молчит, потому что ей нечего ответить!»). На каждый из выпадов в мой адрес мне есть что ответить. Сейчас в кампанию травли стали подключать студентов, упрекая кафедру религиоведения, что якобы здесь преподавание ведется по сектоведческим трудам Александра Дворкина, что якобы на кафедре религиоведения Казанского федерального университета одно сплошное сектоведение… Получается, что диффамация распространяется не только на руководителя кафедры религиоведения, но и всю кафедру и на студентов. Когда кафедра религиоведения КФУ попыталась выступить в мою поддержку (было опубликовано открытое письмо от имени преподавательского коллектива кафедры), то в социальных сетях, где травля особенно жестко ведется, это было проинтерпретировано двояко: то так, что, дескать, в Казани начался 1937-й год, и Астахова заставила кафедру под угрозой увольнения поддерживать себя письмом, то с упреком, мол, «зачем вы эту тему подымаете, вы показываете, что Астахова не одна, что за ней стоит целая кафедра, а если бы ее не поддерживали бы, то мы бы эту тему быстро додавили бы и Астахову отпустили на покой».
Раису Сулейманову из зала задали два вопроса:
1) Не считаете ли Вы, что компетентность профессора Екатерины Элбакян, которая вначале пишет один отзыв на докторскую диссертацию Ларисы Астаховой, где ее оценивает положительно, а потом через три года отказывается от него, давая фактически отрицательный отзыв, причем в аккурат, когда саентологи инициировали лишение Астаховой ученой степени доктора наук, можно поставить под сомнение?
2) Считаете ли Вы, что то, что некоторые статусные религиоведы финансируются религиозными организациями, имеющими свои центры в зарубежных странах, в итоге приводит к тому, что такие религиоведы начинают оказывать влияние на деятельность государственных органов, депутатов, общественных организаций, СМИ, поскольку эти религиоведы выступают в роли лоббистов интересов таких религиозных организаций?
Отвечая на первый вопрос Раис Сулейманов сказал, что не только ему, но и всем, кто внимательно отслеживал всю историю вокруг «дела Ларисы Астаховой» было непонятно, почему профессор Екатерина Элбакян поменяла свои взгляды на докторскую диссертацию Ларисы Астаховой. На III конгрессе российских исследователей религии, проходившем во Владимире 7-9 октября 2016 года, Элбакян попыталась объяснить Сулейманову это тем, что ее положительный отзыв попросил сделать религиовед Михаил Смирнов, профессор Ленинградского государственного университет им. А.С. Пушкина, в котором Астахова защищала свою докторскую диссертацию в 2013 году. И из товарищеской дружбы и желания помочь получить докторскую степень молодому коллеге она согласилась дать положительный отзыв Астаховой, хотя и понимала, что «докторская-то у ней слабая, на самом деле». Сулейманова, правда, такое объяснение не устроило. «Дело в том, что любой может защищать диссертацию, если даже все официальные оппоненты дадут отрицательные отзывы, диссертация все равно будет признана защищенной, т.е. Элбакян можно было без всякого угрызения совести сразу написать разгромный отзыв на докторскую диссертацию Астаховой, чтобы не было потом так, что через три года она резко решила поменять свой отзыв как раз тогда, когда началась кампания по лишению докторской ученой степени Астаховой, инициированной саентологами», - полагает Сулейманов. «Поэтому религиоведам и непонятно, - продолжил он, - почему Элбакян отзывает свой положительный отзыв на докторскую диссертацию Астаховой через три года. Делает ли она это только через три года, когда она вдруг осознала, что докторская стала «слабой», или потому, что вся история с травлей Астаховой, где попытка лишения ее докторской степени часть всей этой кампании диффамации, организованной саентологами, и Элбакян участвует в этом неспроста? Нет ли тут заинтересованности?».
Отвечая на второй вопрос, Сулейманов сказал, что те религиоведы, которые получают щедрую финансовую подпитку на свою научную деятельность от религиозных организаций, неизбежно подпадают в зависимость от них и постепенно превращаются в адвокатов этих религиозных организаций. Беспристрастность такого религиоведа автоматически пропадает, он превращается в наемного работника, который используя свой профессиональный статус как религиоведа выполняет услуги по защите интересов такой религиозной организации. Более того, в научной литературе описаны примеры, когда, в частности, со стороны мормонов и саентологов «было принято решение профинансировать создание общественной организации, которая объединяла бы большую часть религиоведческого сообщества и позволила бы сформировать платформу для общения лидеров нетрадиционных религиозных организаций, чиновников, депутатов, ученых и представителей власти»[1]. И результатом этого стало создание Российского общества исследователей религии.
Все это лишний раз ставит вопрос о независимости такого религиоведа. При этом такие религиоведы очень обижаются, когда кто-то им указывает, что вся их апологетика этих религиозных организаций продиктована материальной заинтересованностью.
Павел Костылев тоже рассказал о том, как происходило 6 сентября 2016 года заседание Диссертационного совета в Ленинградском государственном университете им. А.С. Пушкина, на котором рассматривалось заявление о лишении Ларисы Астаховой ученой степени доктора философских наук, поскольку присутствовал там. Ведущий заседание Диссовета президент ЛГУ им. А.С. Пушкина Вячеслав Скворцов сообщил, что в адрес Диссовета поступил отзыв отзыва Екатерины Элбакян и отзыв отзыва ведущей организации РГГУ, но эти документы не будут приобщены, потому что такого просто не существует.
Также выяснилось, что формальный заявитель Екатерина Кораблева, которая и добивалась лишения Ларисы Астаховой докторской степени, не довольная исходом заседания Диссовета ЛГУ им. А.С. Пушкина, который сохранил за Астаховой ее докторскую степень, подала апелляцию на это решение, но эта апелляция была также отклонена. Причем то, что Кораблева не сама писала свое заявление и не совсем владеет собственным текстом, стало понятно на рассмотрении в экспертном совете ВАК. Кораблеву спросили: «Каков процент плагиата в докторской диссертации у Астаховой, который Вы обнаружили?». Она ответила: «93%». «Но у Вас написано 55,6%», - указали ей. «Ой, ну я не сильна в цифрах», - сказала она. Т.е. сразу понятно, что она лишь формальный заявитель.
Отметим также, что инициатором данного заявления не выступает известное своей разоблачительной деятельностью вольное сетевое сообщество «Диссернет», и судя по всему, к диссертации Ларисы Астаховой у него нет претензий.
Выступил в дискуссии и профессор кафедры религиоведения Казанского федерального университета Анатолий Погасий, который присутствовал и на заседании Диссовета ЛГУ им. А.С. Пушкина, и на III конгрессе российских исследователей религии. Он сказал, что, во-первых, объем заявления Кораблевой вместе с приложением составляет 264 страницы (целая монография!), а, во-вторых, сама Кораблева по образованию филолог (английский язык), переученная на юриста, т.е. к религиоведению отношения не имеющая. В-третьих, когда было заседание Диссовета, ей предложили выступить, но она отказалась, сказав, что я все написала в своем заявлении и приложении в общем на 264 страницы. И понятно, почему она отказалась выступить с речью, потому что ей бы стали задавать вопросы по религиоведению, на которые она ответить бы не смогла. «Никак написать такое заявление с приложением в общем на 264 страницах не могла английский филолог, это писал специалист-юрист», - заметил Погасий. Кто конкретно за Кораблеву писал заявление – пока еще загадка, хотя имеются предположения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий